Беженцы о примирении, безопасности и возвращении в Абхазию

Грузино-абхазский конфликт относится к разряду затянувшихся, хронических конфликтов, разрешение которых представляется как нечто немыслимое. Немыслимость разрешения данного конфликта становится очевидной, как только поставим весьма простой вопрос:

каковым будет конечный результат разрешения — восстановление территориальной целостности Грузии за счет ликвидации независимости Абхазии de facto или обеспечение независимости Абхазии за счет лишения Грузии ее законной претензии на восстановление территориальной целостности? Поставив вопрос подобным образом, модель разрешения придумать немыслимо. В таком случае можно предложить другой оптимистический вариант — говорить уже не о разрешении, а о трансформации конфликта. Но и тут возникают вопросы, ответы на которых пока что далеки от ясности и четкости. Например, можно задаться вопросом: в чем возможно трансформировать грузино-абхазский конфликт, во что реализуется эта трансформация и что является ее конечным пунктом? Нам, по крайней мере, не известны ответы на эти вопросы.

Можно выделить три центральных противоречия, определяющих на данный момент невозможность разрешения или трансформации* конфликта:независимость Абхазии и территориальная целостность Грузии;закрытость абхазского общества и открытость грузинского;ориентация Грузии на Запад и ориентация Абхазии на Север.

Каждое из этих противоречий по-своему влияет на жизнь грузинских беженцев из Абхазии и абхазского населения в Абхазии. Поэтому рассмотрим вкратце каждое из них и лишь после этого попытаемся изложить материалы эмпирического исследования.

1. Независимость Абхазии и территориальная целостность Грузии. Это, пожалуй, самое непримиримое противоречие. Провозгласив декларацию о независимости Абхазии, абхазский народ окончательно засвидетельствовал стремление к самоутверждению своей этнической идентичности. Такое самоутверждение стоило им жизни многих собратьев и сограждан, ибо цена независимости высока и требует больших жертв. Высокая степень виктимизации общества в сочетании с синдромом победы плюс жизнь в условиях блокады, экономического кризиса и социальной обездоленности создает в Абхазии весьма трудные условия жизни. Налицо страх потери, утраты, ибо приобретенную независимость следует всеми усилиями сохранить. А там, где прилагаются чрезмерные усилия по сохранению приобретенного, страх утраты диктует свои правила действия. С этой позиции понятен и тот страх, которые испытывают абхазы при рассмотрении перспектив и вариантов возвращения грузинских беженцев. Возвращение беженцев связано со страхом не только потери безопасности и возникновения новых столкновений, но и потери с трудом и кровью приобретенной государственной независимости (например, в случае возвращения беженцев грузины могут скоро оказаться демографическим большинством, что повлияет на процессы распределения политической власти и т.д.).

С другой стороны, Грузия, потеряв в результате жестокого конфликта территории как в Абхазии, так и в Южной Осетии, является жертвой имперских амбиций России, так как в грузинском общественном сознании доминантной идеей является то, что Грузия вела войну не с абхазами, а с Россией. Абхазы и осетины выступают в качестве козырных карт в имперской игре России на Кавказе, и в частности, в Грузии, Ощущение жертвенности, т.е. та самая же виктимизация бытия и сознания, плюс синдром поражения плюс фрагментация грузинского общества и внутриполитическая борьба плюс социально-экономический кризис и огромные масштабы коррупции создают тяжелейшие материальные и духовные условия жизни населения в целом и беженцев-изгнанников из Абхазии в особенности. В сознании гражданина доминирует феномен потери и утраты. Следовательно, налицо стремление возвратить потерянное, восполнить утрату и восстановить целостность страны, обеспечив возвращение многотысячной армии беженцев-изгнанников в родные дома и к родным могилам. На одном полюсе — страх потери у абхазов, на другом полюсе

— стремление возвратить потерянное у грузин.

Радикальные варианты -такие, как отказ Абхазии от декларированной ею государственной независимости или отказ Грузии от декларированной ею стремления восстановления территориальной целостности страны — с вытекающими из них правовыми вопросами государственного устройства, гуманитарными проблемами возвращения беженцев и т.д. представляются совершенно немыслимыми. На одном полюсе противоречия — независимость Абхазии, на другом

— территориальная целостность Грузии. Эти два полюса взаимно исключают друг друга, и в обозримом будущем не вырисовывается промежуточный пункт, который либо смягчил бы противоречие, либо снял его путем выработки совершенно нового, альтернативного варианта видения проблемы. В таком случае народная дипломатия может сыграть балансирующую роль, когда неразрешимость ситуации компенсируется гуманными, конструктивными и толерантными межличностными или межгрупповыми отношениями рядовых граждан.

2. Закрытость абхазского и открытость грузинского обществ. Абхазия вынуждена занимать агрессивно оборонительную позицию, дабы защитить и сохранить декларированную государственную независимость при условии, что она не признана международным сообществом. Являясь самопровозглашенной республикой, она должна находить самодостаточные основания независимости внутри своего общества, замыкаясь в процессе самоутверждения государственной идентичности на внутренние ресурсы и механизмы управления. Границы социума жестко ограничены, научное и повседневное сознание занято поиском разных версий, мифологем или исторических схем, подтверждающих самодостаточность декларированной государственной независимости. Чем больше абхазская интеллигенция и правящие круги пытаются прорваться на международную информационную арену с целью исторического или иного доказательства законности их независимости, тем более они становятся зависимыми от своих предвзятых схем мышления и еще более ограждают себя от внешнего мира. В современном мире глобализации и всеобщей взаимозависимости усиленное акцентирование независимости как основного ценностного ориентира выглядит анахронизмом. Жизнь в условиях блокады и борьба за выживание, неоднозначное отношение международных организаций к Абхазии, сложная военная ситуация на Кавказе и многое другое вынуждает абхазский этнос жить в условиях закрытости и самоизоляции. Но это не только вынужденный образ жизни, но и своеобразный выбор народа и правящих кругов.

Грузинское общество строится по принципу открытого общества. Великий Шелковый Путь, нефтепровод Баку-Джейхан и множество международных проектов, в которые совместно с Грузией вовлечены многие восточные и западные страны, превращают Грузию в равноправного партнера открытого пространства крупных проектов и крупномасштабных рыночных отношений. Огромное количество молодых людей получают образование на Западе, активно включаются в политическую и интеллектуальную жизнь общества и привносят в нее ценности открытого общества. Политический плюрализм достигает гипертрофированно огромных масштабов. Свободная пресса, множество западных, российских, тбилисских и региональных телеканалов, тотальный дух критики всех и вся, начиная от президента Грузии и кончая коммунистическими ретроградами, огромное количество неправительственных организаций, как в Тбилиси, так и в регионах — все это вместе взятое плюс жесткие политические баталии между огромным количеством политических партий и организаций во время президентских, парламентских и региональных выборов определяет степень чрезмерной открытости и прозрачности общества. Такая чрезмерность порой достигает критической точки, за которой начинается хаос. С другой стороны, в силу огромных масштабов коррупции наблюдается полный застой в плане экономического развития страны, энергетический кризис, экзистенциальная заброшенность человека в мире без гарантий и элементарной защищенности. Беженцы составляют наиболее уязвимую часть данного общества. Однако если поставить мысленный эксперимент и представить их возвращение в Абхазию, то надо полагать, что они привнесут с собой туда нормы и ценности открытого общества и им будет трудно жить в условиях закрытого общества абхазского этноса, в ситуации полного единомыслия и информационной скудности или однообразия.

3. Ориентация Грузии на Запад и ориентация Абхазии на Север. Непримиримыми являются прозападная ориентация Грузии и просеверная ориентация Абхазии. Как бы не стремилась Абхазия доказать свою волю к независимости, она все-таки является заложницей русских политических кругов и объектом манипуляций со стороны имперской военной машины.

Грузия все чаще заявляет о своей прозападной ориентации и делает в этом направлении уверенные шаги. Вступление в Евросоюз, партнерство со странами НАТО и множество других моментов недвусмысленно указывают, что Грузия предпочитает жить по «образу и подобию» Запада, стремясь сохранять при этом добрососедские политические, экономические и культурные отношения с Россией.

Жизнь грузинских беженцев из Абхазии, их центральная задача и стремление — возвратиться к родным очагам, их надежды и чаяния проходят под знаком указанных противоречий.

Теперь рассмотрим результаты эмпирического исследования.

Предмет и метод исследования

Исследование проводилось в центрах компактного проживания беженцев* в городах Тбилиси и Зугдиди методом фокус-групп. О применении данного метода для оценки эффективности народной дипломатии мы писали в одном из предыдущих сборников. Проводилось 12 фокус-групп по 8-10 человек в каждой. Фокусированная групповая дискуссия проводилась отдельно с мужчинами и женщинами. В итоге, б женских и 6 мужских групп охватили 108 участников групповых фокусированных дискусий-опросов. Ими были исключйтельно беженцы из Абхазии (из Сухуми, Гагры, Гали, Очамчире и т. д.). Возраст респондентов — от 22 до 60 лет.

Групповые дискуссии фокусировались на следующих темах:

нужды и проблемы беженцев;

долгосрочные планы и цели жизни;

краткосрочные планы и цели жизни;

действия беженцев, направленные на решение проблем и достижение краткосрочных и долгосрочных планов и целей жизни;

как беженцы понимают народную дипломатию;

как грузины и абхазы могли бы взаимно заботиться о безопасности друг друга в случае возвращения беженцев;

восприятие беженцами идентичности абхазцев;

вопрос о гражданстве грузин в случае возвращения беженцев;

что будет предпринято в случае невозвращения беженцев в Абхазию.

Нужды и проблемы беженцев

Обсуждая тему нужд и насущных проблем, беженцы в первую очередь отмечают:материальную беспомощность,безработицу,отсутствие зарплаты.

Беженцы упоминают потенциальную угрозу голода. Если женщины обвиняют в этом преимущественно то правительство, то экономическую ситуацию в стране, мужчины подчеркивают также и чувство личной вины и неудачи («Мне стыдно перед моим ребенком, что нет у нас дома и остался он без кровли.» Мужчина). Мужчины отмечают, что из-за материальных проблем молодые мужчины не решаются создать семью.

Если мужчины, в основном, говорят о том, как бы «накормить» семью, то женщины больше беспокоятся о том, чтобы ребенок получил соответствующее образование. Беженцы — и мужчины, так и женщины — как бы отчуждены от личной жизни и основную ставку делают на воспитание детей.

Ясно вырисовывается тема отчуждения от общества и от городского социума, где они вынужденно проживают («Здесь нет ничего моего: ни комнаты, ни кровати, ни стакана, все чужое…» Мужчина). Изолированность и оторванность от общества- часто затрагиваемая тема («Никто не думает о том, что мы здесь переживаем.» Женщина).

На этом фоне совершенно четко подчеркивается значимость проблемы возвращения в Абхазию («Моя единственная проблема — возвращение.» Женщина). Вместе с тем, в плане возвращения в Абхазию у многих отмечается потеря надежды, а у некоторых — парадоксальный, ничем не обоснованный оптимизм. Спектр эмоций в связи с вопросом возвращения довольно разнообразен. Отмечаются ностальгия, пессимизм, оптимизм, страх, агрессия, надежда, фрустрация, патриотический пафос, грусть, сожаление и т.д.

И женщины, и мужчины особо подчеркивают, что они страдают чувством беспомощности и ущемленного личного достоинства («Мы не можем решить ни одну проблему… Во всем мы беспомощны…» Мужчина. «Унизительно быть беженцем… Есть такой комплекс беженца, вот мы им и страдаем… Моему ребенку 6 лет, и он уже страдает этим комплексом… «Женщина.). Чувство никчемности и ненужности, ощущение того, что являешься лишним грузом для общества — все это тяжелым бременем лежит на душе беженца («Ничего не могу сделать, никому я не нужен, никакого прока от меня ни моим друзьям, ни государству. Причина в том, что я потерял надежду…» Мужчина).

Беженцы весьма отрицательного мнения о правительстве, центральных и местных органах управления. Им присуще тотальное недовольство властью, политическими лидерами Грузии и Абхазии. Тема недоверия властным структурам довольно часто звучит в их разговорах («Я не могу назвать наше правительство правительством… «Женщина). Беженцы часто отмечают, что нерешенность проблемы возвращения беженцев к родным очагам определяется неправильной политикой правительства Грузии («Пока существует это правительство, мы не сможем вернуться в Абхазию.» Мужчина).Кроме указанных проблем, беженцы жалуются на невозможность решения проблем со здоровьем, лечением и т.д.

Долгосрочные планы и цели жизни беженцев

Во время групповых фокусированных дискуссий был поставлен вопрос о жизненной перспективе, о будущем и о планах или целях на ближайшее 10-летие, Следует отметить, что беженцам часто не удается сформулировать сколько-нибудь четкую картину будущего и перечислить осуществимые долгосрочные цели и планы жизни. Целевая установка беженца полностью определена идеей возвращения на родину. Слово «возвращение» стало обиходным словом, означающим преимущественно один сегмент желаемой реальности — заново начать жизнь в Абхазии, возвратить себе потерянное, возобновить вынужденно прерванный поток «райской» жизни. Бегство в прошлое доминирует над нацеленностью на будущее. Более того, прошлое «переносится вперед» и будущее мыслится как повторение прошлого. В грузинском обществе — в средствах массовой информации и в политических кругах — фигурируют два выражения — «возвращение Абхазии» и «возвращение в Абхазию». Первое связано со стремлением восстановить территориальную целостность и политически воссоединить Абхазию с Грузией, второе же означает стремление беженца вновь начать жизнь у родного очага. Хотя эти два смысла друг с другом связаны и никак друг друга не исключают, однако, по нашим личным наблюдениям, беженцы употребляют слово «возвращение» («Когда будет возвращение…» и т. д.) преимущественно в значении «возвращения в Абхазию».

В силу того, что основное стремление, связанное с возвращением, фрустрировано, разговор о личных целях и планах жизни вызывает в них тревогу. Защищаясь от этой тревоги, они весьма часто переводят разговор с целей на личные желания и надежды. При этом можно уловить своеобразный механизм защиты от тревоги, условно названный нами глобализацией: личные цели заменяются желаниями и мечтаниями, относящимися не столько к собственно личной жизни, сколько к надличностным, более общим или глобальным аспектам жизни общества или страны («Пусть Грузия будет спокойной страной, пусть не будет такого хаоса и народ живет в мире и довольстве, чтобы все грузины имели нормальную жизнь… Человечеству нужен мир… «Женщина, комментарий к. вопросу: «Ваши личные цели и планы на ближайшее десятилетие «).

Если женщины в плане 10-летней перспективы говорят о возвращении, то в речи мужчин, кроме того, прозвучала тема профессиональной самореализации. В отличие от женщин, некоторые мужчины отметили, что могут внести свой вклад в дело возвращения. Однако следует подчеркнуть, что перспектива возвращения часто упоминается в имперсональной тональности, когда желание возвращения формулируется не в первом лице, а в абстрактном 3-ем лице («Пусть нас возвратят в Абхазию…»). Мужчины чаще, чем женщины, упоминали во время разговора о будущем в терминах ностальгии о прошлом («Если я был бы президентом, я возвратил бы людям уровень жизни 20-летней давности…» Мужчина).

И женщины, и, в особенности, мужчины рассматривают перспективу на следующее 10-летие с точки зрения следующей опасности: если возвращение в Абхазию не состоится, то молодежь потеряет желание вернуться в Абхазию («Возвратимся на нашу родину. Тбилиси тоже наша родина, но здесь я не чувствую, что живу на родине, как чувствовал это в Абхазии… Это постоянно забывает молодежь…» Мужчина. «Те, которые здесь родились, больше любят Тбилиси, чем родной дом в Абхазии.» Мужчина). Многие отметили, что если не вернутся в Абхазию, то их жизнь потеряет всякий смысл и полностью разрушится.

В отличие от мужчин, женщины более однозначно высказали свои опасения по поводу совместной жизни с абхазами после возвращения. Они подчеркнули, что на начальном этапе возвращения не заберут с собой детей, так как не будет никаких гарантий безопасности. Мужчины же по поводу возвращения и совместной жизни высказывались на повышенной оптимистической тональности («Когда возвратимся, будем наслаждаться воздухом, садами и фруктами Абхазии. Нам ничего не нужно, мы сами все обустроим, не хотим ни помощи, ни денег ни от кого…» Мужчина).

Итак, душа беженцев не совсем открыта будущему, они не ставят долгосрочных целей и не планируют жизнь, связывая все надежды с возвращением в Абхазию. Поэтому о каких-либо перспективах стабилизации жизни беженцев или их интеграции в общество говорить трудно, ибо важным стабилизирующим фактором жизни является целеполагание, краткосрочное и долгосрочное планирование будущего;

Краткосрочные цели и планы жизни в трехлетней перспективе

Резистентность беженцев-участников фокус-групп относительно построения перспективных жизненных планов и целей относится не только к весьма отдаленному 10-летнему периоду будущей жизни. Такая же резистентность свойственна им при формировании целей и планов на ближайший трехлетний период.

И тут перспектива жизни мыслится в рамках все того же возвращения. Вырисовываются две тенденции: одни считают, что возвращение состоится в ближайшее трехлетие, другие же считают, что при данном правительстве и президенте возвращение никак не состоится. Некоторая часть женщин (особенно женщины из Гали, проживающие в Тбилиси) подчеркивают, что они хотели бы интегрироваться с местным (тбилисским) населением, дабы приблизить свою жизнь к каким-то городским стандартам. Но это желание формируется в такой лексической и грамматической форме, которая указывает на труднодоступность его осуществления: «Хотела бы, чтобы человек чувствовал себя так же, как местный житель.» (Женщина. В этом предложении личное желание высказывается через чувства абстрактного «человека».)

Житейские планы на ближайший 3-летний период у женщин в основном сконцентрированы на обеспечении образования для детей, тогда как мужчины в большей степени подчеркивают стремление найти подходящую работу для обеспечения семьи пропитанием, топливом и необходимыми элементарными условиями жизни.

Пути осуществления планов и разрешения проблем участникам фокусированных дискуссий был поставлен вопрос о том, как они намерены предпринять что-либо для разрешения перечисленных им проблем и достижения упомянутых им целей жизни.

Обсуждение путей достижения целей жизни и разрешения проблем обычно начинается с критики грузинского правительства, выражения недовольства окружением и средой («В этой среде я не смогу достичь своих целей…» Мужчина. «Пусть сначала правительство делает нормально и хорошо все, что оно должно делать, а мы, народ, за ним последуем…» Женщина). Многие считают, что «даже если иметь солидные деньги, большое дело развернуть не дадут. А если начать малое дело, то сильно зажмут.» (Мужчина) Ответственность за осуществление или неосуществление жизненных целей налагается на внешний фактор, на государственные структуры или социально-ситуативные факторы и, говоря языком социальной психологии, при поиске путей разрешения жизненных проблем превалирует экстернальный фокус контроля действия. В этом плане мнения мужчин и женщин-беженок не расходятся. Они часто высказываются в пользу необходимости смены правительства. Некоторые мужчины считают важным развернуть с этой целью пропагандистско-агитационную деятельность. Женщины говорят, что надо требовать от правительства и заставлять его решать проблемы народа, обеспечить возвращение в Абхазию.

Как женщины, так и мужчины отметили, что возвращение в Абхазию должно произойти мирно. Однако определенная часть мужчин отмечает, что в случае необходимости будут воевать. Женщины же свой удел видят преимущественно в уступках противоположной стороне, но одновременно отмечают важность взаимных уступок. Как женщины, так и мужчины отмечают важность народной дипломатии для урегулирования отношений между грузинами и абхазами.

Обсуждая пути разрешения проблем, женщины-беженки затронули тему регуляции отношений с коренным местным населением (тбилисцами, зугдидцами и т.д.), которые сложились под знаком определенной напряженности. Женщины отмечают необходимость уступок в проблемных ситуациях с местным населением.

Как женщины-беженки, так и мужчины-беженцы при упоминании решения личных и семейных проблем часто прибегают к наклонению, в котором субъект находится в пассивной позиции и полностью зависит от внешних ситуаций и решений других («Если кто-то мне предложит хорошее дело, я всегда готов…» Мужчина «Пусть мне дадут работу, и буду работать.. «Женщина). Они часто отмечают, что честно трудятся, стараются как могут, однако все впустую усилия не приводят к результату. Безрезультатность жизни и деятельности укрепляет внутренние барьеры к построению жизненных планов и целей на будущее, заставляя беженцев плыть по течению.

Мужчины при перечислении путей разрешения проблем упомянули вариант поиска местных спонсоров или меценатов, которые обеспечат беженцев питанием. Как мужчины, так и женщины важным средством разрешения проблем считают воспитание подрастающего поколения в духе патриотизма.

Народная дипломатия

Следует отметить, что определенная часть участников групповых дискуссий не имеет четкого представления о том, что же такое народная дипломатия. Однако мужчины чаще, чем женщины, давали позитивную оценку народной дипломатии. В женских же группах прозвучали оценки типа: «Народная дипломатия — капля в море» и т.п. Беженцы уделили внимание вопросу правильного подбора контингента для встреч с грузинской и абхазской сторонами. Например, было подчеркнуто значение встреч старейшин. Женщины выдвинули предположение об эффективности женских народно-дипломатических встреч

Как мужчины, так и женщины неоднократно подчеркивали, что в Грузии и Абхазии существуют силы, которые не устраивает процесс примирения грузинского и абхазского народов, и эти силы будут создавать помехи народно-дипломатическому процессу

При обсуждении процесса примирения в высказываниях беженцев всплыл такой мешающий фактор, каким является внедрение абхазами в сознании подрастающего поколения ненависти к грузинам («В течение многих лет внедряли абхазы ненависть к грузинам. Когда они баюкают ребенка, а ребенок не хочет заснуть, его пугают -засни, а то грузин придет!» Мужчина). Отсюда следует, по мнению какой-то части беженцев, что народная дипломатия бессильна.

Вместе с тем была сформулирована идея о том, что народная дипломатия нужна для преодоления страха сторон друг перед другом и нахождения общего языка совместная мирная жизнь, восстановление доверия

Беженцам предлагалось высказаться по поводу воображаемого возвращения в Абхазию и представить модель мирного сосуществования грузин и абхазцев в Абхазии. Они могли высказаться о мерах построения мостов доверия между противостоящими сторонами.

Во время обсуждения вопроса о сосуществовании была выдвинута тема взаимного страха абхазцев и грузин. В связи с проблемами снятия такого страха и обеспечения безопасности была даже высказана идея о том, что в течение 1-2 лет после массового возвращения беженцев в Абхазии следует ввести военный режим. Часть мужчин отметила, что те, кто потерял близких во время войны, друг с другом не помирятся. По их мнению, в кавказском сознании глубоко коренится чувство мести, которое будет препятствовать процессу примирения.

Определенная часть беженок и беженцев считает, что, как только они возвратятся в Абхазию, многие абхазцы, участвовавшие в военных действиях, а также армяне, адыгейцы и т.д., покинут Абхазию. Взамен возвратятся «хорошие» абхазцы, покинувшие Абхазию вместе с грузинами и проживающие в России.

Мужчины-беженцы высказали предположение, что после возвращения беженцев абхазцы компактно переселятся в Гудаутский район, а грузины будут проживать в Гали, Очамчире и Сухуми. Ситуацию же будет контролировать совместный грузино-абхазский патруль.

Некоторые мужчины отметили, что для совместной мирной жизни важно объяснить народу конфликт был навязан внешними силами, грузинский и абхазский народы невиновны в разжигании войны.

За такими высказываниями, безусловно, лежит тенденция к коллективному снятию ответственности и перекладыванию вины на других, основанная, в свою очередь, на весьма наивном предположении если народы создадут образ общего врага, виновного в их страданиях и разжигании войны, то они легко примирятся и смогут наладить доверительные отношения. Однако среди беженцев существует и прямо противоположная позиция, и она часто звучит не только в подобных фокус-группах, но и на самих разнообразных встречах: грузины и абхазы виноваты друг перед другом, обе стороны должны признать свою долю вины и покаяться, что и приведет к примирению. Если выше мы говорили о тенденции к коллективному снятию ответственности, то в этом случае можно говорить о совершенно противоположной тенденции — к максимально коллективному взятию на себя ответственности и покаянию В речи беженцев можно наблюдать случаи, когда эти обе тенденции высказываются одним и тем же лицом в рамках одной беседы.

Женщины-беженки подчеркнули важность восстановления юрисдикции Грузии в Абхазии При этом они однозначно высказались за то, чтобы были разработаны законы, которые бы обеспечили полное равноправие грузин и абхазцев.

Часть мужчин считает, что вопрос о возвращении невозможно решить без оружия и без войны («Утерянное на войне надо вернуть войной…» Мужчина. » Для Грузии важнее вернуться с войной и победить.» Мужчина.).

Мужчины особое внимание в деле построения мостов доверия уделили роли народно-дипломатических встреч старейшин.

Как женщины, так и мужчины в качестве помехи и деструктивного момента отметили неприязнь и ненависть абхазцев к грузинам Считая, что абхазы воспитывают своих детей в духе ненависти к грузинам, они считают важным фактором установления доверительных отношений воспитание будущего поколения в духе толерантности.

Некоторые мужчины высказывали предположение. Что возвращение беженцев может осуществиться под диктовку русских. В таком случае трудно говорить о потенциале совместной жизни — грузинские и абхазские общины придется расселить отдельно (вариант «абхазцы в Гудауте»).

Женщины подчеркивали свою заботу о сохранении идентичности и чувства собственного достоинства при совместной грузино-абхазской жизни в Абхазии («Я буду грузином, а ты абхазцем… Этого надо достичь совместными усилиями. Ни он не должен пострадать, ни я.» Женщина).

Для восстановления доверия между сторонами некоторые участники фокус-групп подчеркнули важность смены абхазского правительства, выбора разумного лидера, проведения демократических выборов. Вместе с тем было отмечено, что абхазы должны иметь соответствующие их общему количеству места в парламенте

Взаимная забота о безопасности

•Безопасность — центральная проблема взаимоотношений сторон. Ситуация «ни войны, ни мира», характерная ныне для грузино-абхазского пролонгированного конфликта, периодически обостряется. Это, в свою очередь, связано с крупномасштабными разрушениями и человеческими жертвами, из-за чего каждый раз процесс примирения сторон откладывается. Безопасность предстанет еще более острой проблемой, если действительно начнется процесс массового возвращения беженцев в Абхазию. Беженцы часто отмечают, что главный вопрос — это обеспечение безопасности беженв после возвращения. Они четко осознают, что в такой же безопасности будут нуждаться абхазы. Действительно, трудно мыслить обеспечение безопасности, полагаясь только на государственные органы правопорядка и полицию. Народ должен помогать властям;

более того, если возвращение беженцев действительно состоится, граждане с противостоящих сторон смогут достичь необходимого уровня безопасности лишь общими усилиями. Если абхазы будут заботиться только о безопасности абхазского населения, не заботясь о безопасности возвратившегося грузина, а грузины будут прилагать усилия по обеспечению безопасности только грузин, никак не заботясь о безопасности абхазского населения, то такая ситуация будет моделью своеобразного взаимного «коллективного эгоизма» в сфере обеспечения безопасности. Стабильная безопасность, видимо, достижима в случае взаимной заботы обеих сторон. Исходя из этих предположений, респондентам были поставлены вопросы о том,

а) что должны предпринять грузины, чтобы обеспечить безопасность абхазцев после возвращения беженцев;

б) что должны предпринять абхазцы, чтобы обеспечить безопасность грузин после их возвращения в Абхазию.

А. Что должны предпринять грузины, чтобы обеспечить безопасность абхазцев.

При такой постановке вопроса женщины-беженки развернули следующие суждения:

надо разработать недискриминационные законы, обеспечивающие равноправие сторон;

надо создать совместную полицейскую и армейскую службу для поддержания правопорядка;

— не надо задевать самолюбие абхазского народа, следует беречь их систему самоуважения;

не надо возвращаться к старым обидам, надо ориентироваться на прощение и уступки.

Мужчины-беженцы отметили:

на правительственном и народно-дипломатическом уровне, а также на уровне силовых структур надо достичь договоренности о гарантиях безопасности и контролировать ее соблюдение,

не следует говорить абхазцам унижающие их достоинство слова, допускать некорректных и унизительных поступков, в противном случае они ответят тем же, что может вызвать напряжение;

возвратившиеся грузины не должны допускать фактов беспричинной агрессии в отношении невиновных абхазцев;

надо ориентироваться на прощение и взаимные уступки;

надо оказывать публичное покровительство абхазцу, если он находится под угрозой со стороны грузина.

Было высказано мнение, что абхазы будут чувствовать себя в безопасности, если грузины арестуют тех грузин, которые причиняли зло мирному населению в Абхазии, занимались грабежом и бандитизмом.

Вместе с тем в мужских группах проскользнула идея, что возвращение уже само по себе означает, что вопрос о безопасности будет решен, так как возвращение предполагает восстановление доверия Видимо, определенная часть беженцев считает, что вопрос о безопасности за них должен решить кто-то другой (власть, правительство, политики…). Подобное «бегство» от усилия и ответственности само по себе является выражением глубокого уровня виктимизации: жертва считает себя лишенной возможности обеспечить свою (тем более, чужую) безопасность, поэтому о ее безопасности должны заботиться другие.

Б. Что должны предпринять абхазы для обеспечения безопасности грузин.

При обсуждении данного варианта вопроса о безопасности беженцы сформулировали следующие принципы’

разоружение конфликтующих сторон, изъятие оружия у абхазского и грузинского населения;

взаимное прощение и взаимные уступки, призывы к братству;

выражение толерантных установок в адрес грузин со стороны абхазской интеллигенции, учителей и лидеров;

возвращение домов и квартир прежним владельцам-беженцам как гарантия безопасности.

Было высказано единичное мнение, что грузины будут чувствовать себя плохо, если не будут жить лучше абхазов. Надо создать такой режим жизни, чтобы абхазцы боялись грузина и чувствовали свою вину перед ним. Подобные суждения встречаются весьма редко, они осуждаются самими беженцами, однако, к сожалению, существует и такая позиция.

Беженцы связывают проблему безопасности с сохранением чувства собственного достоинства и этнической идентичности («Возвращение имеет смысл, если не потеряю достоинства, если сохраню свое «Я» и останусь грузинкой… Хочу быть собой.» Женщина).

Восприятие идентичности абхазца грузинскими беженцами

Сохранение личностной и этнической идентичности — важный детерминант человеческого поведения. Когда идентичность находится под угрозой, субъект может впасть в депрессию или реагировать агрессивным протестом, может возникнуть внутриличностный или межличностный конфликт или кризис. В межэтнических и межнациональных конфликтах поиск и утверждение этнической идентичности играют далеко не второстепенную роль, порой даже являются центральным конфликтогенным фактором. Важной составляющей этнической идентичности является не только фактологическая сторона вопроса о реальной принадлежности субъекта (индивида, группы или этноса) к той или иной этнической категории, но и восприятие и признание этой идентичности другими («внешним миром»). Т. е. важно не только то, кем я реально являюсь в плане этнической идентичности, но и то, кем меня признают, воспринимают и представляют другие субъекты, принадлежащие к другой этнической, гражданской или прочей категории. В этом плане представляла определенный интерес постановка вопроса: кем же являются в вашем представлении абхазы?

Ответы на этот вопрос разнообразны и неоднозначны:

абхазы — независимая национальность;

абхазы — регионально-этническая составляющая Грузии, такая же, как мегрелы, сваны и т.д.;

абхазы — те же грузины, грузинские беженцы сами являются абхазами; абхазы — древнегрузинский этнос, а те, кто сейчас проживают в Абхазии — это апсуа, которые являются смесью апсуа, абшилов и абазгов;

90% абхазцев являются обобхазившимися грузинами, остальные же — северо-западные кавказцы.

Некоторые беженцы высказывали мнение, что разговор о национальной принадлежности раздражает абхазцев, следовательно, не нужно затрагивать эту тему в ближайшие годы после возвращения беженцев.

Беженцам был поставлен вопрос: даже если тот, кто считает себя абхазом -обобхазившийся мегрел, разве этого недостаточно, чтобы его национальную принадлежность определить как «абхаз»? Беженцы отвечали, что даже если такие лица грузинского (мегрельского) происхождения, именующие себя абхазами, имеют на это право, то все же беженцы относятся к ним весьма негативно по следующим причинам:

обобхазившиеся грузины воевали против грузин с особенным ожесточением;

они изменили национальную идентичность ради материальных и прочих привилегий и поэтому недостойны уважения.

Вопрос о гражданстве после возвращения

Абсолютное большинство беженцев — и мужчин и женщин -однозначно заявили, что возвратятся в Абхазию только как граждане Грузии. Они способны на самые разные уступки, но гражданство Грузии должно быть им обеспечено. Лишь один мужчина сформулировал относительно «некатегорический» вариант ответа: быть гражданином Абхазии в составе Грузии.

Что будет предпринято в случае невозвращения беженцев в абхазию

Беженцам был поставлен вопрос: что же они предпримут, если столь заветное возвращение не состоится. Выявилась тенденция, согласно которой мысль о невозвращении вытесняется и не допускается. Более того, беженцы весьма агрессивно относятся к тем, кто говорит о невозможности возвращения («Возненавижу того, кто мне скажет, что возвращение не состоится.» Мужчина). Женщины в данном вопросе менее категоричны: многие из них стремятся, с одной стороны, обязательно вернуться в Абхазию, с другой стороны, узнать реальность, определиться по поводу возвращения или невозвращения, избавиться от пустых иллюзий и обещаний. Одновременно в женских группах прозвучал вопрос о требовании компенсации ущерба в случае невозвращения, а некоторые женщины выразили желание обосноваться в Тбилиси. Вместе с тем, женщины-беженки отметили готовность воспитывать подрастающее поколение в духе возвращения в Абхазию. Некоторые мужчины изъявили желание самовольно вернуться в Абхазию, если возвращение не состоится по причине политиков.

Выводы

Результаты исследования можно суммировать в следующих положениях:

Народная дипломатия может выполнять компенсаторную функцию по отношению неразрешимости фундаментальных противоречий в грузино-абхазском конфликте на данном этапе. Компенсаторная функция заключается в установлении доверительных межличностных и межгрупповых отношений.

Являясь наиболее уязвимой частью грузинского общества, в условиях повальной безработицы и задолженности государства по зарплатам, пенсиям и денежным пособиям беженцы из Абхазии переживают невыносимые материальные и бытовые лишения Несмотря на социальную незащищенность беженцев, их основной целевой установкой является возвращение в Абхазию.

Беженцы в целом положительно относятся к народной дипломатии как средству мирного решения конфликта, оптимистически относятся к виртуальной совместной жизни грузин с абхазами после виртуального возвращения беженцев в Абхазию. Однако придется развернуть большую работу среди беженцев в двух направлениях: (1) формированию в грузинском обществе адекватных социальных представлений об этнической и национальной идентичности абхазцев и (2) четкой идентификации механизмов совместных усилий грузин и абхазов в случае возвращения беженцев в Абхазию, а также доведения этих механизмов до уровня обыденного сознания простых граждан.

Вопрос. — Был ли вопрос в вашем опросе о том, как воспринимает беженцев местное население?

Нодар Сарджвеладзе. — Тема напряженных отношений беженцев с местным населением и наоборот — очень распространенная и часто встречающаяся в таких беседах. Например, тема изолированности от общества, их неприятие, какие-то помехи в жизни, то, что на них не обращают внимания, и т.д., и т.п. Т.е. существуют и латентная, и манифестированная формы, нельзя сказать противостояния, но напряженных отношений. В Кутаиси меньше, чем в Зугдиди, но и в Тбилиси это чувствуется. Наверно, в равной степени в Тбилиси и Зугдиди. Не знаю, как в Аджарии, не проводил, но думаю, что в Аджарии это чувствуется меньше, чем в Зугдиди.

Батал Кобахия. — Обсуждался ли в фокус-группах вопрос о возможности интеграции беженцев на местах их нынешнего проживания?

Нодар Сарджвеладзе. — Вопрос о том, что будет, если ты не возвратишься, был нацелен на то, чтобы выяснить, к чему человек готов. У них моноидея — это возвращение. Обычно эта идея о невозвращении выбрасывается из головы. По поводу того, стремятся ли люди быть ассимилированными или интегрированными, их нельзя назвать репатриантами. Дело в том, что стремление «отбилиситься», стать «тбилисцем», как ни странно, но в большей степени я прочувствовал среди беженцев из Гали, которые проживают на территории ипподрома в Тбилиси. Обычно абсолютное большинство беженцев считают, что они должны возвратиться в Абхазию.

Батал Кобахия. — Ставился ли вопрос о причинах их нежелания интегрироваться? Что мешает им интегрироваться в ту среду, в которой они находятся?

Нодар Сарджвеладзе — Нет, вопрос так не ставился. Я же говорю, что для них идея интеграции связана с невозвращением. А невозвращение не допускается в голове. Я для себя эту ситуацию часто мыслю метафорически как фрейдовскую схему: есть подсознание, и оно стремится вырваться в сознание, сознание его выталкивает обратно, выбрасывает. Если оно всплывет, появится психоз.Примерно такая же ситуация: т.е. Абхазия вытесняет этих людей,

они вынужденные перемещенные лица и стремятся туда обратно, так и будет продолжаться, пока это поколение существует. В какой-то момент, если они возвратятся, вырвутся, допустим, преодолеют все помехи… Это психоз общества в целом. Примерно так я мыслю эту ситуацию.

Нателла Акаба — Мне кажется, надо было обратить внимание на то, что в абхазском сознании эти люди, о которых мы сейчас говорим, не выглядят столь однородными. Потому что есть грузины, которые жили в Абхазии с очень давних времен, и есть более новая генерация, к которой совершенно иное отношение. Не думали ли вы провести какое-то разграничение? Были ли попытки провести сравнительные беседы? Потому что те результаты, о которых вы говорите, для меня, в какой-то степени, шокирующие Мне бы хотелось знать, есть ли какая-то разница между теми грузинами, которые переехали в Абхазию в 40-х, 50-х и т.д. годах, и теми, которые жили там с начала XX века?

Нодар Сарджвеладзе — Нет, у меня таких данных нет. Я подумаю об этом и перегруппирую людей.

Литература

1. Н.Сарджвеладзе, Народная дипломатия глазами грузинского беженца из Абхазии. Роль неофициальной дипломатии в миротворческом процессе. Материалы грузино-абхазской конференции, март 1999 г., Сочи. UCI, Irvine, 1999.

* Мы воздерживаемся от применения термина «регуляция конфликта» в силу его расплывчатости

* Мы для удобства употребляем в данном тексте слово «беженец» в самом широком смысле, как оно употребляется в народе. Поэтому здесь неуместно разграничивать общеизвестные понятия «вынужденно перемещенные лица», «внутренне перемещенные лица» и т.д.

Поделиться :