HOMO BELLATOR человек воюющий

Свобода — это право быть честным

Хосе Марти

Что знал средний европеец о Кавказе лет десять-пятнадцать тому назад, помимо мифов о прикованном Прометее и похищенном аргонавтами золотом руне? Большинством Кавказ воспринимался экзотической окраиной России, историческим реликтом в современном мире. Лишь меньшинство знало, что помимо зажигательных танцев и песенного многоголосья народы Кавказа сохранили и развили тысячелетние культурные традиции во всех сферах духовной и материальной жизни. Миру еще предстоит более близкое знакомство не только с древней литературой, живописью, архитектурой, музыкой, дивным рукотворчеством кавказских народов, но и с созданными уже на наших глазах шедеврами (не побоюсь этого слова) в этих жанрах, помимо этого — еще в театре и кинематографе.

Да, предстоит, если мы же сами — кавказцы, в пылу междоусобиц не разнесем в пух и прах тысячелетиями созданный хрупкий и прекрасный мир и сами же не истребим древнейшую и, как писали иностранные путешественники, красивейшую расу.

Вот уже более десяти лет Кавказ находится в центре мирового общественного мнения, увы, не как расположенный на рубеже Востока и Запада уникальный географический и историко-культурный феномен, а как очаг политического напряжения и арена кровавых, трагических событий. Сегодня безобидная шутка Вольтера о басках, которые живут, вернее, танцуют на отрогах Пиринеев, применительно к кавказской действительности приобретает драматический оттенок — создается ощущение, что все последние годы мы не живем, а воюем на отрогах Кавказа.

Среди факторов, способствующих возникновению этого очага, одни политологи указывают на геополитические: столкновение российских интересов (включая проблему нефтепровода) с западными; другие — противоборство исламского и христианского миров; третьи — хитроумную, действующую на всем постсоветском пространстве деструктивную систему, цель которой — воссоздание новой империи на развалинах обессиленных и обескровленных новоосвободившихся стран.

Если к этим концептуальным соображениям прибавить сотни взаимоисключающих исторических и современных документов, свидетельств, «Белых книг», статей и интервью, единственное, что остается писателю (не политику и не политологу!), если он только хочет выбраться из этой дремучей чащи на свет Божий, прислушаться к своему внутреннему голосу, к тому чувству справедливости, без которого наше ремесло теряет всякий смысл и пафос.

Одно из моих любимых занятий — просматривать энциклопедии: старые, новые, любые. Читаешь без определенной цели, но что-то интересное всегда найдется. Вот и на этот раз — «Советский Энциклопедический Словарь» (1981 год): «Абхазская АССР (Абхазия), в Груз.ССР, в сев.-зап. части Закавказья. 8,6 т.км2. Нас. 503 т.ч. (1977), гор. 48%; абхазы (77 т.ч., 1970), грузины (200 т.ч.), русские (93 т.ч.), армяне (75 т.ч.)… И, главное: «…Награждена орденом Дружбы народов (1972)». В том же 1972 году орденом Дружбы народов награждены Юго-Осетинская и Нагорно-Карабахская автономные области. Да, дорого обошлись нам и эти ордена, и торжественные встречи на мостах с патетическими лозунгами — «Брат братом силен!». Вроде бы, каждый в отдельности знал или чувствовал, что за этим бутафорским фасадом зрели гроздья гнева, недовольства, отчуждения, ненависти, но сообща, вместе мы оказались совершенно не готовы к вспышке этой ненависти со стороны вчерашних «братьев». Эта неспособность нашего, атрофированного за семьдесят лет советской власти общественного мнения рационально (а не только эмоционально) реагировать на все происходящее, каким бы обидным и оскорбительным оно ни было, в свою очередь, усложнило нашу ситуацию. (Первый приходящий на ум пример — бездумный поход многотысячного отряда грузинских «неформалов» в ноябре 1989 года на Цхинвали для проведения там митинга!).

Одним из первых, кто по грозным признакам осознал масштаб будущей драмы, был философ Мсраб Мамардашвили. В сентябре 1989 года, по горячим следам учиненного в Сухуми разгрома филиала Тбилисского университета, он писал: «…Еще одна несправедливая рана появилась на окровавленном теле Грузии. Рана, нанесенная ослепленной ненавистью… И где же? В университете. Там, где грузинский народ осуществляет свою историческую миссию — развивать свою культуру совместно с другими народами, делиться своими знаниями, помогать им…

По-моему, дело в общем принципе нашего бытия. Только правдивое, справедливое и свободное слово может очистить атмосферу нашей жизни, в которой кровь, наподобие дождевым каплям, пропитала воздух». (1)

История не любит сослагательного наклонения. Но хочется думать, если б тогда, одиннадцать лет тому назад, общественное мнение формировалось не под влиянием мегафонных выкриков, ожесточенных взаимных обвинений и оскорблений в прессе, на радио и телевидении, а «правдивым, справедливым и свободным словом», то «носящиеся в воздухе капли» не пролились бы кровавым дождем на склоны Кавказских гор.

Впрочем, возможно, это иллюзия, присущая литератору вера в магию слова, и все мудрецы мира не смогли бы остановить тогда нарастающую лавину народного негодования.

Давайте, хотя бы мы, писатели, последуем призыву покойного ныне грузинского философа. Здесь и сейчас. В этом сборнике, изначальная и благородная задача которого — совместный поиск путей разрешения конфликтов на Кавказе. Поиск, которому нет альтернативы, если мы не хотим превратить в ад дарованную нам Богом прекрасную, благодатную, действительно райскую землю.

Лет тринадцать назад (конверт где-то затерялся) я получил из Сухуми весьма любопытное письмо:

«Глубокоуважаемый Заза Георгиевич!

Не откажите в любезности, если сочтете возможным, откликнуться на мою просьбу. Она заключается в следующих вопросах:

1. Есть ли у Вас в Ваших произведениях упоминание Абхазии и абхазского народа? Может быть, есть отдельное произведение (повесть, рассказ, стихотворение, поэма, статья, очерк и т.д.), посвященное Абхазии и абхазскому народу?

2. Бывали ли Вы в Абхазии, что о ней знаете? Каково Ваше впечатление о ней?

3. Читали ли кого-либо из абхазских писателей, кого из них Вы знаете по сочинениям или лично? Что из себя представляют Абхазия и абхазский народ, его история, культура в Вашем представлении и восприятии?»

Далее следовало короткое пояснение, что подобные анкеты рассылаются всем членам Союза писателей, что наши ответы будут изданы отдельной книгой, а оригиналы, как «золотой фонд, будут храниться в архиве…» и т.д.

Подписывал письмо сотрудник Абхазского института языка, литературы и истории им. Д.И.Гулиа Сергей Зухба.

Внешне вроде бы ничего — письмо как письмо. Но интуитивно чувствовался в этом предложении какой-то подвох, какая-то «сверхзадача», не совсем (или же вовсе не) соотносившаяся с обозначенной в письме целью.

Любой другой адресат запросто перепроверил бы, действительно ли получили подобные письма десять тысяч членов Союза писателей СССР, собираются ли писать ответы его друзья и коллеги. Как бы не так. Любой другой, только не грузин. Не в нашем характере акцентировать внимание на чем-то неприятном, если только можно избежать этого. Уверен, мои коллеги точно так же, как и я, запрятали это письмо в дальний угол письменного стола, подальше от глаз, а если и вспомнили о нем, то только летом 1989 года, во время упоминаемых Мерабом Мамардашвили событий.

А ведь какая затаенная обида скрывалась за этими внешне безобидными вопросами, какая уверенность, что ничего, помимо курортных интересов, не связывает грузинских писателей с Абхазией!

Вот и я вспомнил об этом письме, и, как ни удивительно, именно сейчас просится на бумагу тот текст, который следовало бы написать тогда, тринадцать лет тому назад:

Глубокоуважаемый Сергей Ладович!

Итак, по порядку отвечаю на Ваши вопросы:

Не будь я критиком и литературоведом, причем исследователем именно грузинской литературы, то Ваш вопрос об абхазской тематике в моих произведениях несомненно воспринял бы как затаенный (и, кстати, справедливый) упрек. То, что в нашем языковом обиходе существует выражение — «Учтив, как абхаз», а любимейшие герои нашей классической поэзии и прозы — абхазы, ко многому обязывает. По-моему, и грузинские, и абхазские современные писатели идут по пути наименьшего сопротивления, рисуя портреты только своих соплеменников: здесь все выверено, ясно, лучше самих себя мы никого не знаем. Но вот что касается соседей, близких или дальних родственников (не будем спорить о терминах!), тут сам черт ногу сломит — трудно перевоплотиться в живую частицу другого этноса, проникнуться его духом, его болью, его справедливыми или несправедливыми обидами, его надеждами и иллюзиями… К чести наших предков, — грузинских классиков, — они это могли. Сегодняшняя наша литература передоверила эту миссию исключительно публицистике, увы, не самого высокого уровня…

Прежде чем ответить на второй вопрос, позволю себе небольшое отступление — воспоминание сорокалетней давности: нуднейшая лекция по одной из обязательных тогда общественных дисциплин на филологическом факультете Тбилисского университета. Лектор (справедливости ради, надо сказать, без вдохновения) бубнит что-то свое, студенты тоже заняты своими делами. Я строчу конспект для семинара по современной грузинской литературе, сидящий рядом мой однокурсник — Гия Гугушвили также готовит конспект, но по абхазской грамматике. По сей день любой человек, посвятивший свою жизнь изучению языка, обычаев и культуры малочисленного народа, вызывает у меня чувство зависти, восторга и уважения (усугубляемое моей «лингвистической глухотой»).

Чем малочисленнее народ, тем уязвимее его национальное самолюбие. Вряд ли в переводе можно уловить малейшие движения народной души, тот «центральный звук, вокруг которого собираются все остальные звуки гармонии».

Так что же я знаю об Абхазии? Мне кажется, что много чего, а Вам, наверное, покажется, что — мало. Как человек книжный, я не могу не знать истории Абхазии, хотя бы потому, что она неотъемлемая часть грузинской истории, с искренним интересом читаю произведения абхазских прозаиков моего поколения, с особенным удовольствием — Алекси Гогуа и Джуму Ахуба. Кстати, когда Комиссия по абхазской литературе при Союзе писателей Грузии, руководимая покойным Гурамом Асатиани (тогдашним редактором «Литературной Грузии»), устроила обсуждение грузинских переводов прозы Алекси Гогуа, я был рад поделиться своими впечатлениями и с самим автором и с собравшимися в Союзе писателей коллегами.

Вы спрашиваете и о моем восприятии абхазского народа. В последние десятилетия тема этногенеза абхазов стала камнем преткновения в грузино-абхазских отношениях и явно переросла из научного в политический спор. Я намеренно не хочу касаться здесь сакраментальной темы «коренных и пришлых абхазов». Но я, в свою очередь, тоже делю абхазов на «настоящих» и «ненастоящих», что, думается, подошло бы ко всем народам Кавказа, которых так или иначе затронул курортный бизнес.

В приморских городах и горных курортах Кавказа сформировался универсальный тип «курортного джигита», как правило, коверкающего родной язык и говорящего на некоем «пиджин-рашен». Внешне он выглядит (если позаимствовать сравнение Флобера) — как «помесь парикмахера с тореадором», внутренне — это коктейль из советских и кавказских пороков — редкое сочетание угодливости и хамства. Будь такой тип представлен лишь абхазами, это было бы только вашей национальной проблемой. Увы, среди них есть и грузины, и кавказские наши соседи — «курортная мораль» разрушила вековые традиционные «табу» в отношениях младших со старшими, мужчины и женщины, гостя и хозяина.

Традиция, которая лепит и сохраняет национальный характер, конечно же, меняется с течением веков. У этой традиции были свои жрецы — священнослужители, учителя, конечно же, и писатели. Но что может сделать прослойка духовных наставников, когда на народ обрушивается лавина пошлости, традиционные ценности заменяются суррогатами и лжекумирами, и в погоне за «сладкой жизнью» люди один за другим разворачиваются лицом к морю и спиной к горам, своей деревне, своему очагу, своему прошлому.

Неудивительно, что мое расположение к абхазам, не утратившим ни внешне, ни внутренне своих традиционных достоинств, никак не распространяется на тех «психологических мутантов» — «манкуртов» (если вспомнить выражение Чингиза Айтматова), опасность которых так убедительно описал киргизский писатель.

Такое вот получилось «неотправленное письмо».

Сегодня я бы добавил к нему еще несколько «пунктов». Сперва об учителях — писателях, в данном случае. То есть — о наших коллегах.

Ну, скажите, кто из нас не повторял с неподдельным пафосом слова Достоевскот о том, что все счастье человечества не стоит и одной слезинки ребенка. Увы, как только жизнь поставила жестокий эксперимент, многие из нас подпали под влияние того общественного мнения, которое сформировали демагоги с мегафонами, а не писатели-гуманисты.

В моей папке с газетными вырезками одна, восьмилетней давности, оказалась особенно актуальной. Хорватская журналистка и писательница Славенка Дракулич писала в статье «Патриоты как враги нации»: «…На Хорватию напали, и треть ее территории оккупирована. Сербское правительство проводит этническую чистку в захваченной зоне.

Проблема в том, что никому не позволено сомневаться в методах, которыми пользуется хорватское правительство для достижения некоторых целей, и в том, что мерой патриотизма стало игнорирование неприятных вопросов».

И еще одно важное замечание: «Разумеется, меня не призывали буквально пожертвовать своей жизнью за Хорватию. Писателям и интеллектуалам нужно сделать это лишь символически. Они должны пожертвовать своей индивидуальностью и интеллектуальной честностью и безоговорочно оправдывать любой шаг правительства». (2)

Положа руку на сердце, можно сказать, что пресса всех вовлеченных в междоусобные конфликты кавказских стран и регионов служит наглядной иллюстрацией слов хорватской писательницы.

Свидетелями подобного «жертвоприношения» мы стали еще в 1984 году. И, как ни странно, ритуал этот совершил человек, прозванный «совестью поколения» — Фазиль Искандер. Даже сегодня, за десятилетия вдоволь насмотревшись на жестокость противоборствующих сторон как в Абхазии, так и в самой Грузии, содрогаешься, перечитывая искандеровский рассказ, в котором главный герой-абхаз, «мирный и молчаливый» пастух Махаз с упоением пьет кровь растоптавшего его честь «грузина — Шалико».

Помните «Девичий источник» Бергмана? Теперь перенесите этот эмоциональный заряд на язык прозы и вглядитесь, как вместо шведских лужаек обагряются кровью склоны Кавказских гор. По-моему, это тот редкий случай, когда произведение чем талантливей, тем опасней. И по цитируемым ниже высказываниям Фазиля Искандера вы убедитесь, что он сам же осознал эту опасность.

Это всего лишь предположение, но, думаю, слова Фазиля Искандера, вынесенные в эпиграф книги Светланы Червонной «Абхазская Вандея», продиктованы тревогой, что уже не литературные герои, а одержимые национальным гонором люди возьмутся за ножи и начнут истреблять окрещенных «врагами нации» сограждан: «Что касается абхазских проблем, то я думаю, что это, в общем-то, те же проблемы, которые стоят перед всей страной. Везде есть какой-то местный изгиб, местный колорит, но проблемы эти всегда глубоко социальны… Я не вижу здесь какого-то очень уж большого национального своеобразия. Повсюду у нас царствовали беззаконие, глупость, продажность (…), когда человека лишают социального достоинства.., то раздувается, как раковая опухоль, преувеличенное национальное достоинство… Человеку начинает казаться, что если его будет судить судья его национальности, он будет судить более справедливо». (3)

Увы, роскошь произносить горькие слова прозрения, «правдивые и честные слова», видимо, могут позволить себе лишь яркие личности. Ангажированное большинство литераторов, ученых, журналистов оставляет удручающее впечатление.

Нельзя пускаться во все тяжкие только лишь из желания принизить и очернить противника. С чувством неловкости читаешь подобные «открытия»: «Древнегрузинский алфавит создан не для современного грузинского языка, а для какого-то другого гортанного (абхазского) языка» (С.М.Ашхацава); оказывается, шедевр грузинского ренессанса поэма «Витязь в тигровой шкуре» не принадлежит перу Шота Руставели, как мы думали, и рукопись поэмы «агенты Берия выкрали из Матенадарана (хранилище рукописей в Ереване — З.А.) в 1937 году!» (Сурен Айвазян). Г-на Айвазяна, конечно же, не смутит, когда он узнает, что первое издание поэмы Руставели осуществлено царем Вахтангом VI в 1712 году после кропотливой работы над несколькими древнейшими свитками поэмы. Видимо, весь этот бред не смущает и сотрудника Абхазского института гуманитарных исследований им. Д.И.Гулиа Игоря Марыхуба, в книге которого собраны все эти «перлы»… (И.Марыхуба. «Кавказ не был первоначальной родиной грузинского народа». Сухуми, 1999 г.)

Разве не служит идеологическим обоснованием проводимой сухумскими властями этнической чистки утверждение, что: «Грузинская диаспора в Абхазской республике использовалась в Абхазии, как «пятая колонна» единого антиабхазского фронта «Малой империи» Грузии против Абхазии»?! (4)

В этой же книге жалоба в ЦК КПСС и Министерство культуры СССР, что в поставленной в Большом театре в 1977 году опере Отара Тактакишвили «Похищение луны» заимствованы абхазские народные мелодии (?!), далее — «торможение подготовки абхазских национальных кадров»… Видимо, надо опубликовать список сотен абхазских студентов наших вузов — особенно гуманитарного и творческого профиля, аспирантов, ученых, готовивших и защищавших свои диссертации под руководством грузинских коллег. Когда в книге под академическим грифом человек, называющий себя ученым (и, таким образом, относящийся социально к интеллигенции), пишет фразу «фашиствующий грузинский народ», то так и хочется согласиться с его утверждением об «окончательной ликвидации абхазской интеллигенции в 1937 году». (5)

Я уверен, что настоящему абхазскому интеллигенту будет так же неловко читать подобные строки, как и мне.

Не знаю, существует ли такое выражение — «этика вражды», но какие-то рыцарские правила поединка существовали во все времена и у всех народов (Тут мне, конечно же, вспоминаются поэмы грузинского классика XIX века Важа Пшавела). Как может Институт гуманитарных исследований выпускать книгу, в которой утверждается, что грузинской культуры фактически не существует — она слеплена из сворованных у соседей произведений, песен и танцев! «Как это было бы смешно, если бы не было столь грустно!»

Но самое грустное здесь то, что у всего этого есть прозрачная политическая подоплека — из Абхазии выдворяется не народ — исторический носитель культуры, а лишенная духовных и нравственных достоинств «пятая колонна»! Уважаемые абхазские коллеги! Может быть, устроим совместные обсуждения подобных книг?!

Вот теперь мы вплотную подошли к вопросу о геноциде и этнической чистке грузинского населения в Абхазии.

«Этническая чистка» — отнюдь не абхазское изобретение: «Дискриминация и предрассудки являются той нитью, которая связывает воедино длинную историю религиозных и этнических чисток», — пишет в своем исследовании «Краткая история этнических чисток» американский социолог Эндрю Белл-Фиалкоф. И далее: «В самой общей форме «этническая чистка» может быть определена как изгнание «нежелательного» населения с данной территории по политическим, стратегическим или идеологическим соображениям или по комбинации этих причин… Национализм, как своего рода современная религия, также содержит в себе квазидуховные аспекты, которые в наиболее экстремистской форме проявляются как желание «очистить» нацию от чуждых ей групп. Важное отличие современных этнических чисток от средних веков заключается в том, что население, подвергавшееся религиозной чистке, часто имело возможность выбрать обращение в господствующую веру. В случае же этнических чисток такого выбора нет, население должно уйти или погибнуть». (6)

Кто-то очень образно сказал — «У каждого века есть свое Средневековье». Создается впечатление, что Средневековье на Кавказе совпало с концом второго тысячелетия. К счастью, мировое сообщество не осталось равнодушным к средневековой практике этнических чисток на Балканах, и, в какой-то мере, на Кавказе.

В рабочих документах Подкомиссии ООН по предупреждению дискриминации и защите этнических меньшинств, Будапештской встречи 1994 года выражается глубокая озабоченность по поводу «этнической чистки грузин в Абхазии и нарушения территориальной целостности Грузии». О том же говорится в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН (от 17 декабря 1992 г.) и Совета Безопасности ООН (резолюция 1037, статья 7), в которой сказано, что Совет Безопасности осуждает как «этнические убийства и продолжающиеся нарушения прав человека в Абхазии», так и «любые попытки изменить демографический состав Абхазии». (7)

Все эти решения и резолюции остались благими пожеланиями. В цитируемом выше катехизисе абхазского сепаратизма Игоря Марыхуба цинично сказано, что грузинские беженцы вернулись туда, откуда они пришли, — в свои дома. Нет, г-н Марыхуба, свои дома они оставили в Сухуми, Очамчире, Гагра, Гудаута, куда иногда, отчаявшись, звонят и беспомощно вешают трубку, когда им отвечает чужой голос. Потом возвращаются в свои временные прибежища — пустующие больничные палаты, убогие учрежденские комнаты и обшарпанные гостиницы…

В медицине есть такое понятие — «фантомные боли». Это когда у человека болит ампутированная рука или нога. Такой «фантомной болью» пронизаны сегодня грузины. И, несмотря на нашу природную жизнерадостность и отходчивость, наивно надеяться, что Абхазия и Южная Осетия (в последние годы в Грузии вернулись к историческим названиям этой области — Самачабло — т.е. вотчина князей Мачабели или же Шида Картли — т.е. Центральная Грузия), которые в грузинском сознании такая же неотъемлемая часть страны, как, скажем, Корсика для француза, будут восприниматься грузином иностранными государствами. Таким образом, если вообразить, что теоретически грузинское правительство, нынешнее или будущее, способно на любой компромисс, в действительности, диапазон этого компромисса не бесконечен и, кстати говоря, грузинские власти, судя по реакции общества, подошли к крайней точке в своей уступчивости. Видимо, настала пора сделать ответные шаги и абхазской и осетинской сторонам, если только они не хотят передоверить нашим детям драму «Кавказского кровавого круга».

Думаю, если бы в Грузии за семьдесят лет не свыклись с не свойственной нашей истории моделью унитарною устройства, то сегодня не звучали бы запоздавшим напутствием слова идеолога социал-федералистов публициста Арчила Джорджадзе: «Мы сторонники национальной автономии, союза автономных народов и провинций, одним словом, мы провозглашаем федерацию автономных народов». (8) Написаны эти слова в 1911 году!

В силу многих причин я не отношусь к категории людей, во всех бедах усматривающих «руку Москвы», но любой непредвзятый исследователь грузино-абхазских и грузино-осетинских отношений увидит отчетливый след, оставленный или непосредственно этой рукой или большевизмом как идеологией.

Исторических примеров предостаточно: «…8 июня в Южной Осетии провозглашена Советская власть, — телеграфируют в Москву Ленину и Чичерину южноосетинские большевики, — у коммунистических отрядов Южной Осетии истощились все патроны. Большой недостаток в пулеметах, нет ни одного орудия. Между тем, если бы у повстанцев было бы достаточно названных материалов, похабное правительство Грузии было бы быстро и решительно ликвидировано». Еще цитата из другой телеграммы от 8 июля того же, 1920 года — «Восставшая Южная Осетия — это часть Советской России…» ! (9) (Как все это походит на события 1989-1993 годов!!!)

Такое ощущение, что лидеры абхазского и осетинского сепаратного движения в своем стремлении отсоединиться от Грузии и в начале двадцатого века, и в конце его, не боялись уготовить своим соплеменникам участь убыхов и еще десятков народов и народностей, бесследно исчезнувших в огромном, интернациональном котле русскоязычной среды.

В цитируемой выше статье Мераб Мамардашвили писал об обрусении абхазов, но его горькие слова можно отнести и к осетинам: «Разве их обрусение не является несчастьем, которое не может не переживать грузинский интеллигент? Является, так как это растление и изничтожение традиционно сформировавшейся Кавказской расы…

Я говорил об обрусении — к сожалению, подобное обрусение не значит, что абхаз приобщается к великой русской культуре. Вовсе нет, от этой великой культуры отчужден сейчас собственно русский народ. Поэтому приобщаются к той «культуре», которую еще Салтыков-Щедрин окрестил именем — «Господа ташкентцы». Это общероссийская накипь, которая не соотносится ни с одной исторической русской клеткой и властвует над пространством со своим языком. Это даже не русский язык — это язык «управдомов», которым в произведении Булгакова заговорил искусственно выведенный человек Шариков. Вот что воспринимают абхазы и осетины». (10)

Кровью обливается сердце, когда маленький, очаровательный кавказский мальчик на вопрос — «Кем ты хочешь стать?» — бесхитростно отвечает: «Русским!». Я намеренно не уточняю этнос этого мальчика. И потому, что не хочу причинить излишнюю боль его соплеменникам, и потому, что эта боль и эта драма не ограничивается каким-либо одним этносом на Кавказе.

Я, естественно, пишу о Кавказе, его проблемах, но, честно говоря, убежден, что эти проблемы, в той или иной степени, актуальны для всего постсоветского пространства.

В те годы, когда религия притеснялась советской властью, мы тешились иллюзией, что возрожденная церковь изменит общество. Настали новые времена — церковь возродилась. И что же? Все стали верующими, но общество осталось безбожным.

Описание подобного «безбожного общества» уже существует, и было бы грешно не вспомнить здесь эту картину: «Когда люди становятся безбожными.., правительства становятся беспомощными, ложь безграничной, долги бесчисленными, переговоры безрезультатными, объяснения бессмысленными, политики бесхарактерными, христиане безбожными, церкви бессильными, народы непримиримыми, нравы распущенными, мода бесстыдной, преступления безмерными, конференции бесконечными, перспективы безутешными». (11)

Антуан де Сент-Экзюпери, перу которого принадлежит этот блестящий пассаж, конечно же, не имел в виду ни Грузию, ни другие страны Кавказа. Поучительное для нас (а возможно, и обнадеживающее, несмотря на «безутешные перспективы») то, что у всех стран были времена «безбожных обществ» — у одних раньше, у других — позже, и мы можем проследить пройденный ими исторический путь от «безбожного общества» — к гражданскому, демократическому. Самокритичные, рационально или трезво мыслящие народы проходили этот путь за годы или десятилетия, консервативным этносам понадобились столетия!

Если оставить в стороне исторические примеры и беспристрастно взглянуть на действительность, то, думается, в наших странах все еще не сформировалась независимая от этнической принадлежности гражданская общность. А это значит, что, соответственно, нет действенного гражданского сознания — самого надежного гаранта и государственных, и личностных интересов. Это продемонстрировали и Сумгаит, и Степанакерт, и Цхинвали, и Сухуми, и Владикавказ, и Черкесск, и Грозный.

До того, как заново сесть за стол переговоров, всем нам, думаю, следует поговорить самим с собой. Определить собственную долю вины во всем случившемся, и лишь потом говорить о коварстве врагов и влиянии внешних обстоятельств. Жажда мести тут плохой советчик.

Мои слова звучали бы идеалистическим призывом, если бы в Грузии не было политиков, писателей, журналистов молодого поколения с таким видением нашей общекавказской драмы.

Один из них — молодой сухумский писатель Гурам Одишария, автобиографическая проза которого — пример начавшегося после абхазской трагедии катарсиса. Он одним из первых заметил, что «…Война началась в Тбилиси, на проспекте Руставели, и закончилась в Абхазии» (12); что успех оппозиции, силой оружия изгнавшей пусть ненавистного ей радикального, непредсказуемого, но законно избранного президента Гамсахурдиа, породил в обществе, и без того не отличавшимся особым законопочитанием, культ «человека с ружьем», культ силы и вседозволенности, иллюзию всемогущества и безнаказанности — «Победителей не судят!». (В дальнейшем оказалось, что, вопреки этой пословице, не судят и побежденных!)

Вот отрывок из недавнего интервью Гурама Одишария: «Я получаю письма от нескольких абхазских коллег, читающих мои книги. Они также посылают мне свои. У меня родилась идея собрать все, что написано абхазами о наших добрых отношениях, присоединить к этому написанное мною и издать, так как у литературы свой язык, так как культура стоит над политикой… Люди, в отличие от политиков, всегда находили общий язык. У сорока процентов абхазов или мать грузинка, или жена, или бабушка…

Когда мне приходится беседовать с политиками или же на официальных встречах, я часто повторяю: помирятся бойцы, даже криминалы находят общий язык, вот только политикам трудно разговаривать друг с другом…». (13)

Для меня небезразлично, что русский перевод прекрасного, основанного на достоверном случае рассказа Гурама Одишария «Племянник» издан отдельной книгой с моим послесловием. (Так же, как и его предыдущая книга — «Возвращение в Сухуми».)

Если бы многие грузинские, абхазские, осетинские коллеги по перу Гурама Одишария обладали его интеллектуальной честностью (не говоря здесь о писательских достоинствах), то межэтническая, осознанная писательская и журналистская солидарность была бы действенным заслоном любому проявлению национального экстремизма. Увы, как правило, газетные публикации подливают масла в огонь, и мне, к примеру, в который раз приходится краснеть, читая цитируемые «боевые призывы» ныне покойного, совершенно мирного и малоприметного в быту критика, опубликованные в 1988 году в нашей писательской газете. Не случайно отмечаю здесь год. В обществе, не имевшем традиции свободной печати (в том числе, и грузинском), свободе слова не всегда сопутствовала ответственность за «публичную речь». Долгожданная возможность высказаться (а иногда и немного покрасоваться «вольнодумием» или же «смелостью суждений») всколыхнула массу людей — от отставных партработников до вмиг «охристианившихся» преподавателей атеизма. Все они «более роялисты, чем сам король», и если, скажем, речь идет об абхазской трагедии, то, конечно же, — более сведущи, более уязвлены, более категоричны, чем тот же Гурам Одишария!

В конце этого сентября грузинская пресса, отмечая печальную, седьмую годовщину поражения в Абхазии, была полна леденящими душу подробностями времен грузино-абхазского конфликта. В своей статье, как вы убедились, я намеренно обошел эту тему. Не потому, что не хочу шокировать изнеженного европейского читателя ужасающими сценами, а потому, что этот текст, конечно же, будет опубликован и на грузинском языке. Какой импульс даст читателю еще одно напоминание о том, как абхазские боевики заставляли мирных грузин есть собственные отрезанные уши?! (Это из вчерашней газеты. Завтрашняя вспомнит еще более ужасающие сцены, описанные убитым позднее в Москве журналистом Дмитрием Холодовым.) Так, повторяю, что это даст?! Породит уже грузинского пастуха Махаза и заставит его взять в руки отточенный нож? Это тропа войн! Тропа, по которой однажды мы уже бесславно прошли. Если наши абхазские и осетинские коллеги вновь и вновь возвращаются к своим «Белым книгам» — о злодеяниях грузинского ополчения, то в основе всего этого, без сомнения, боязнь, что время лечит раны, что «образ врага» может поблекнуть и концепция невозможности совместного проживания с «агрессивными грузинами» потеряет под собой почву.

Видит Бог, меня и как писателя, и как человека возмущает любое злодеяние, независимо от этнической принадлежности преступника и жертвы. Если же говорю об отравленных приманках, с готовностью заглатываемых в свое время и грузинами, и абхазами, и осетинами, и армянами, и азербайджанцами (не буду перечислять остальные народы Кавказа), то только лишь потому, чтобы эти горькие уроки не прошли даром.

А впрочем, иногда думаешь, что прав был великий русский историк В.Ключевский, писавший: «История никогда не учит, она только наказывает за незнание своих уроков».

Но вернемся к затронутой теме. Кто может быть более осведомленным в неафишируемых делах КГБ, как не его бывший председатель? Так вот, по свидетельству Вадима Бакатина, создание «интернациональных фронтов» в «строптивых» союзных республиках ставило своей целью: «раскол общества в этих республиках на два непримиримых лагеря — действовала схема: не хотите подчиниться — получите интерфронт, который приведет к забастовкам, поставит вопрос о границах республики и законности избранных там органов власти». (14)

В сборнике «Этнополитические конфликты» (Международно-правовые аспекты и конституционные основы их разрешения на примере Абхазии), выпущенном в Тбилиси Международным центром по конфликтологии и стратегии переговоров, сформулирована разделяемая сегодня многими в Грузии оценка событий 1992-1993 годов:

«Государственный Совет Республики Грузии, постановивший 10 августа 1992 г. для охраны автомобильных и железнодорожных магистралей ввести определенный контингент войск в Абхазию, несет свою долю ответственности за последующее развитие событий. Им была проигнорирована взрывоопасная обстановка, требования более взвешенного и осторожного подхода. Но поддавшись давлению «ястребов», занимавших тогда ключевые позиции в Совете, он дал спровоцировать и втянуть себя в конфликт». (15)

Сам президент Шеварднадзе был более резок и самокритичен: «Допущена вопиющая безответственность со стороны тогдашнего министерства обороны. Но, естественно, и Шеварднадзе не может снять с себя всю ответственность». (16)

Газеты заполнены интервью с бывшими членами Госсовета, которые обвиняют друг друга (в том числе и президента) во всех смертных грехах.

Я не хочу и не могу быть судьей в этом споре. Тем более, что мог бы не колеблясь подписаться под статьей, в которой сказано: «Для грузинского общества характерен один недостаток: оно сперва само создает определенные «доминанты», а потом заставляет политиков и правительство действовать в соответствии с этими доминантами. Всякое «отклонение» объявляет национальной изменой, но затем не желает само нести ответственность за логические последствия этого процесса и стремится взвалить всю вину на какого-либо политика». (17)

Жизнь никогда не стоит на месте — с каждым ушедшим днем разрешение абхазской и осетинской проблемы на йоту отодвигается или приближается к нам. Самым непосредственным образом решение этих проблем связано с нами самими, со становлением, лицом нашего государства. Если мы не станем государством, в котором «властвуют законы, а не люди», государством, от которого не сбегают в поисках лучшей доли, а у которого, наоборот, просят приюта и защиты; если мы не создадим действительно гражданское общество со всеми вытекающими отсюда благами и гарантиями, то мы вряд ли достигнем какой-либо значимой цели — в том числе и восстановления территориальной целостности Грузии.

Несмотря на весь печальный опыт прошедшего десятилетия, хорошо зная историю своей страны и потенциал грузинского характера, я верю, что эта цель достижима.

Невеселые, в общем, размышления всегда хочется завершить оптимистической нотой. Скажем, строкой из Булата Окуджава: «Возьмемся за руки, друзья!». Сегодня такой оптимизм звучал бы фальшиво и неискренне. Возможно, когда-либо в будущем мы скажем и это. Но до того, как просто протянуть друг другу руки, без патетических клятв и заверений в вечной дружбе, как минимум надо отложить в сторону автомат.

По утверждению антропологов, Кавказ — среда обитания древнейшего человека — Человека Разумного.

Все эти последние годы Homo Bellator — Человек Воюющий вытесняет из кавказского ареала действительно разумного человека.

У каждого из нас свое, возможно, во многом схожее понимание писательского долга, нашей роли в кавказской драме. В одном я точно не сомневаюсь: Homo Bellator не будет символом XXI столетия лишь для того общества, которое сможет «сочетать верность собственным символам со свободой ревизии этих символов», которое пройдет нелегкий путь катарсиса и прозрения — от декларированной властями свободы к той истинной, нравственной свободе человека и народа, о которой писал Хосе Марти.

Русский, авторизированный вариант данной статьи, а также английские и немецкие переводы впервые опубликованы в изданном ОБСЕ сборнике «Защита будущего — Кавказ в поисках мира» (Вена-Москва, 2000).

Издание осуществляется на грузинском, английском, русском, немецком, абхазском и осетинском языках.

Автор выражает глубокую благодарность руководству миссии ОБСЕ в Грузии за инициативу и содействие изданию этой книги.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Мераб Мамардашвили. Соблюсти правила игры?!, газ. «Тбилиси», 9.IX.1989

2. Славенка Дракулич. Патриоты как врага нации, «Нью-Йорк Тайме», Недельное обозрение. 10-23.XI.1992

3. С. М. Червонная. Абхазия — 1992: Посткоммунистическая Вандея, Москва, 1993, стр. 5

4. Игорь Марыхуба. …Кавказ не был… первоначальной родиной грузинского народа, Сухуми, 1999, стр.18

5. Игорь Марыхуба. …Кавказ не был… первоначальной родиной грузинского народа, Сухуми, 1999, стр. 53

6. Эндрю Белл-Фиалкоф. Краткая история этнических чисток, журн. «Форш Афферс», № 72, Лето 1993, стр. 110

7. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН № 47/121 от 17.ХП.1992; Рабочий документ Подкомиссии ООН по предупреждению дискриминации и защите этнических меньшинств от 6.VIT.I994 — Е/ CN SUB. 2/1994/36

8. Арчил Джорджадзе. Сочинения. Книга 1. Тбилиси, 1911, стр. 84

9. Из истории взаимоотношении грузинского и осетинского народов (Заключение комиссии по изучению статуса Юго-Осетинской области). Тбилиси, 1991, стр. 39-40

10. Мераб Мамардашвили. Соблюсти правила игры?!

11. Цит. по Der Bole. («Вестник») Санкт-Петербург, 1999, № 4, стр. 33

12. Гурам Одишария. Возвращение в Сухуми, Тбилиси, 1996, стр. 29

13. Гурам Одишария. Любовью и надеждой… спасемся, газ. «Чвени мцерлоба» («Наша литература»), 1-8.IX.2000

14. Вадим Бакатин. Избавление от КГБ, Москва, 1992, стр. 49

15. Этнополитические конфликты (Международные аспекты и конституционные основы их разрешения на примере Абхазии), Международный центр по конфликтологии и стратегии переговоров, Тбилиси. 1997, стр. 104

16. Зеркала сепаратизма — Эдуард Шеварднадзе впервые рассказывает корреспонденту «МК» о тайнах начала грузино-абхазской войны, «Московский комсомолец», 10.11.1996

17. Вано Гамгебели. Кто потерял Абхазию? Газ. «Дилис газети» («Утренняя газета»), 21.VIII.2000

Поделиться :